Произведения драматургов театра абсурда чаще всего вызывали крайне противоречивую реакцию публики и критиков. Французский философ-экзистенциалист Альбер Камю обрёл известность благодаря эссе «Миф о Сизифе» (1942), в котором на примере мифического героя, приговорённого к вечному выкатыванию глыбы на вершину высокой горы, показал безнадёжность и абсурдность человеческой жизни. Камю, в частности, писал: «Нетрудно понять, что Сизиф является абсурдным героем, благодаря как своим пристрастиям, так и мукам. За своё презрение к богам, ненависть к смерти и любовь к жизни он заплатил невыразимыми мучениями: всё его существование сосредоточилось в усилии, которое никогда не закончится».

Апеллирующий к воображению символ бессмысленности бытия, характерный для философии экзистенциализма, вдохновил творцов театра абсурда, пытавшихся передать состояние человеческой души после Второй мировой войны. Однако надо признать, что Камю - в отличие от Сартра - верил в человека, в силу его борьбы со злом и возможность бунта против абсурдности бытия. Театр абсурда ставил перед собой цель провоцировать зрителя, дразнить его, пробуждая в человеке из зала новые, непривычные ощущения.

«Официальным» началом истории театра абсурда считается премьера пьесы Сэмюэла Беккета (1906-89) «В ожидании Годо» (написана в 1949 г., поставлена в 1953-м). Пьеса эта, без сомнения, является одним из шедевров жанра антидрамы. Её герои, бездомные Владимир и Эстрагон, ожидают пришествия некоего Годо; кто он -зрителю абсолютно неизвестно. Но дело в том, что бездомные также этого не знают, но твёрдо уверены в одном: пришествие Годо должно изменить их жизнь, придать ей отсутствовавший до сих пор смысл. Впрочем, очень долго ничего не происходит, и Годо всё не появляется. Владимир и Эстрагон даже подумывают о самоубийстве, потом размышляют, не отправиться ли им куда-нибудь, но не предпринимают каких-либо действий. Герои так и остаются сидеть под деревом, растущим где-то возле разбитой просёлочной дороги.

Это произведение, как и последующие работы Беккета, в равной степени пронизано чёрным юмором и пессимизмом. Образ мифического Годо символизирует утраченного, покинувшего мир Бога - и перед лицом данного факта какая бы то ни было деятельность утрачивает всякий смысл. Столь же бессмысленны и человеческие страдания, которым герои этой пьесы отводят в своих диалогах немало места.

Одноактная пьеса «Конец игры», поставленная в 1957 г., ещё более статична. Четверо - слепой, парализованный Хамм, его слуга и родители - сидят в мусорном баке и ждут конца света. Как пояснял сам Беккет, Хамм - не что иное, как «король в шахматной партии, проигранной с самого начала», однако сколь-нибудь внятной развязки этой партии зритель так и не дожидается.

В «Последней записи Крэппа» (поставлена в 1958-м), следующем произведении драматурга, главный - и единственный, не считая бессловесной Девушки в зелёном пальто - герой коротает последние дни своей жизни среди старых магнитофонных лент. С них звучит его собственный голос - голос Крэппа, который на три десятилетия моложе и ещё полон идей и каких-то надежд. Девушка по имени Уинни погребена в землю по пояс, но это не убавляет её оптимизма, ведь она знает: вот зазвонит колокол, и можно уснуть - до самой смерти. Суть писательского метода Эжена Ионеско (1909-94) во многом отражает такой факт: в 1948 г., занявшись изучением английского языка, писатель неожиданно обнаружил, что наша повседневная речь является поистине кладезем абсурда, особенно если попытаться непредвзято соотнести её с окружающей реальностью.

ORBIZ.by